Капица быстро шагал к почтальонову дому. Не было десяти утра, и хозяева, вероятно, еще спали, но сейчас был такой случай, что требованиями этикета можно было и пренебречь. Четверть часа назад Капица разговаривал с патологоанатомом, и то, что сказал ему Данилов, заставило его собраться и, чертыхаясь про себя, пойти к Чернявским. Поговорить с ними нужно было быстрее, желательно пока они оба еще тепленькие. Степан Иванович усмехнулся собственному немудреному каламбуру и толкнул калитку.

Когда Тоня увидела в окно приземистую фигуру участкового в его неизменной дурацкой кепке, она поняла, что с добрыми вестями он идти не может: чего ради в воскресенье наносить визиты с утра пораньше?

– Витя! – позвала Тоня.

– Что? – высунулся он из-под одеяла.

Значит, уже не спал, только притворялся.

– Вить, к нам опять ненормальный участковый идет.

– Да ты что?!

Он сел и недоверчиво посмотрел на нее. Через секунду раздался стук в дверь, подтверждающий Тонины слова.

– А это нас арестовывать идут, – хихикнув, проворчал Виктор, натягивая джинсы.

– Ты что, с ума сошел? – обернулась Тоня с порога. – За что?

Виктор поднял на нее заспанные глаза и вздохнул.

– Супруга ты моя драгоценная, ты бы хоть классику читала, что ли… Не все ж Акуниным развлекаться. А то ведь и в неудобное положение попасть недолго. Это, образованная ты моя, Михаил Афанасьевич, который Булгаков. Слышала о таком?

Тоня повернулась и пошла по коридору к двери.

– Здравствуйте, Антонина Сергеевна, – протянул Капица, стаскивая кепку. – Поговорить бы с вами и с супругом хотелось. Не возражаете?

– Проходите, – Тоня шагнула в сторону, пропуская участкового. – Что еще у нас случилось?

– Супруг ваш встал уже? – осведомился Степан Иваныч, не отвечая на ее вопрос. – Или почивать изволит?

– С вами изволишь, – Виктор, одергивая футболку, появился в дверях и хмуро кивнул участковому. – Доброе утро. В чем дело?

– Да вы проходите в зал, – негромко предложила Тоня. – Не в коридоре же стоять.

Капица уселся за стол, бросил взгляд в окно и, повернувшись к Виктору, сказал без предисловий:

– Глафиру Рыбкину, прежде чем повесить у вас в саду, связали и придушили. На руках имеются следы от веревки. И на шее тоже след, от той же удавки, на которой она висела. Только сначала ее где-то этой веревочкой… того… а уж потом приволокли к вам. А теперь скажите-ка, мои милые, кому вы так насолили, что к вам трупы притаскивают? Или вы их коллекционируете? А?

Он перевел взгляд с Виктора, смотревшего на него открыв рот, на Антонину, и не поверил своим глазам. На ее лице было… облегчение?

– Ее удушили? – переспросила она, словно не веря. – Ее просто кто-то убил?

– То есть в каком смысле просто?! – поразился участковый. – Вообще-то, конечно, веревка – вещь несложная, можно было бы что-нибудь эдакое, с заковыркой учинить: цианистый калий там подсыпать или четвертовать…

– Перестаньте ерничать, – оборвал его Виктор.

Так же, как и Капица, он не понимал выражения Тониного лица, и это ставило его в тупик. Черт возьми, да что с ней?! Но Тоня смотрела на участкового так, словно он сообщил, будто весь вчерашний день ей просто приснился, и это было необъяснимо. Да она слышала, что сказал местный пинкертон? Глафиру убили!

– Кому понадобилось ее убивать? – проговорил он, опускаясь на стул. – Надеюсь, нас вы не подозреваете? Верхом идиотизма было бы вешать ее на нашем же дереве.

– С одной стороны, оно, конечно, так, – согласился Степан Иванович. – С другой, может, вы такой умный, что как раз подобным образом решили подозрения от себя отвести, а? Или у вас чувство юмора такое… необычное. Вот сегодня дом ваш осмотрят, может, что и найдут.

– То есть как – осмотрят дом? С какой стати?

– Так ведь труп-то, милый вы мой, криминальный! Вчера все тяп-ляп сделали, а сегодня уж на совесть пройдутся. Очень может статься, что вы ее придушили на почве ревности, а потом задумались: что с телом делать, куда его девать? А девать-то некуда. Вот и придумали такой хитрый ход. Поэтому, милые мои, если вам есть в чем признаваться, – советую начать, а то потом, как пишут в романах, поздно будет.

Капица смотрел на Тоню и Виктора совершенно серьезно, и Виктор хмыкнул.

– Глафиру мы не убивали, и признаваться нам не в чем. Если ваши опера ордер покажут – пускай ищут, что хотят.

– А почему вы за вас обоих говорите? – прищурился участковый. – Может, супруга ваша жаждет душу облегчить?

– Я? – удивилась Тоня. – Вы думаете, ее убила я?

– Я вас только спрашиваю.

– Нет, не убивала, – на губах ее мелькнуло подобие улыбки. – Зачем?

– Вот-вот, – покивал Капица. – Зачем? Ну, раз вы не хотите признаваться, будем исходить из того, что вы меня, старика, не обманываете безбожно, а говорите самую что ни на есть правду. Тогда поведайте мне вот о чем, драгоценные вы мои: кому ж понадобилось несчастную Рыбкину приносить в ваш сад, а? Да не просто приносить, а еще и вешать на дерево, что само по себе сделать не так-то просто. Признайтесь мне, сделайте одолжение, чтобы нам хоть знать, в какой стороне убийцу искать.

Тоня с Виктором переглянулись и синхронно покачали головами.

– Вы поймите, Степан Иванович, – проникновенно начал Виктор. – Мы ведь в Калинове всего три месяца с небольшим живем… не то что врагов – еще и друзей-то завести толком не успели. Общаемся только с соседями, и то нечасто, да Аркадия Степановича с женой приглашаем по субботам. Вот и все. Так что, уважаемый Степан Иванович, вы не в той стороне ищете. Может быть, она пришла к нам, а убийца ее подстерег? Мы ведь с вечера не выходили из дома. Когда она умерла?

– Вечером, около одиннадцати, – задумчиво ответил Капица.

– Вот видите! Зачем он ее тело повесил, я не знаю, но ведь сумасшедшие, например, могут что угодно делать. Почему бы убийце не быть сумасшедшим?

Помолчав, участковый задумчиво произнес:

– То есть вы уверены: то, что тело Рыбкиной обнаружили на вашем участке, – случайность. И к вам она никакого отношения не имеет.

– Лично я абсолютно уверен, – пожав плечами, подтвердил Виктор. – Кому понадобилось таким образом делать нам гадости, я не могу себе представить.