Получилось так, что в субботу первым проснулся Виктор. Тоня, измотанная вчерашней сценой, крепко спала и не собиралась просыпаться. На улице было светло. «Уже десять? – удивился Виктор. – Ого, сильны же мы спать!»
Он оделся, вышел в кухню, вспомнил про неприятный разговор и, хмыкнув, отсчитал десять тысяч. Налил воды и подошел с кружкой к окну. День обещал быть хорошим. Пожалуй, можно Тоньку и в Москву свозить, решил выспавшийся, а потому пребывавший в хорошем настроении Виктор. Только диск надо сунуть в бардачок, а то после забудем.
Виктор нашел в ящике среди купленных им недавно музыкальных дисков один, с записями Армстронга, накинул в коридоре куртку, натянул сапоги и распахнул внешнюю дверь.
И остановился, вначале даже не поняв, в чем дело, хотел что-то удивленно спросить, но подавился первым же словом.
Напротив него, прислонившись спиной к стенке крыльца, сидел Аркадий Леонидович. Черная щель рассекала его горло от уха до уха, и вся шея, и воротник свитера тоже были черные. Голубые глаза смотрели куда-то на ноги Виктора, а рот хирурга…
Виктор сглотнул и медленно опустился на корточки. Теперь Аркадий Леонидович смотрел прямо на него. Но самое страшное было не это. Рот Аркадия Леонидовича был растянут в разные стороны – так, что получалась бессмысленная, глумливая усмешка, обнажавшая зубы. Нижняя губа треснула в двух местах, и на ранках застыла кровь. Не веря своим глазам, Виктор уставился на то, что заставляло труп оскаливаться.
Края губ Аркадия Леонидовича с двух сторон были прошиты грубой белой ниткой. Виктор отчетливо видел проколы на белой, как бумага, коже. Нитки тянулись в разные стороны и заканчивались на мочках ушей, согнувшихся, словно лепесток цветка. Расширившимися глазами Виктор смотрел на человека, которому края губ оттянули в стороны, прошив, словно тряпку. Он протянул дрожащую руку и дотронулся до нитки с правой стороны. Чуть потянул, сам не зная зачем, и угол губы Аркадия Леонидовича послушно дернулся вслед за ниткой. В следующую секунду раздался негромкий треск, и мочка уха разорвалась. Виктор сжимал конец нитки, оставшейся у него в пальцах. Правый угол губы Аркадия Леонидовича сдвинулся, закрыв зубы, но односторонний оскал был еще страшнее. Виктор отбросил нитку, вскочил и метнулся в дом, захлопнув за собой дверь, закрыв ее дрожащими руками на засов, словно труп с прошитыми щеками мог встать и пойти за ним. А Аркадий Леонидович остался смотреть мертвыми глазами прямо перед собой, и теперь было видно, что на его перекошенном лице застыл ужас.