Тоня шла по тропинке, глядя в спину мужа, и на ее губах играла улыбка. Легкая ломота в теле была такой приятной, что теперь хотелось только одного – рухнуть в постель, на чистые простыни, натянуть на себя толстое ватное одеяло и спать, спать, спать… Проспать бы всю зиму, как медведи, подумалось ей. Проснулись, а уже весна. Хорошо!

Виктор обернулся и, увидев ее довольное, улыбающееся лицо, не удержался и обнял ее, приподнял, и Тоня забарахтала ногами в воздухе:

– Витька, пусти! С ума сошел, тяжело ведь! Пусти, тебе говорю!

Виктор, смеясь, поставил ее на землю, но в следующую секунду схватил в охапку и потащил к крыльцу.

– Будешь брыкаться – брошу, – пригрозил он. Лицо у него было красное, но все равно он был такой красивый, что у Тони перехватило дыхание. – У нас сегодня баня с доставкой купающихся на дом.

Он почти бегом дотащил ее до ступенек и поставил наконец на ноги.

– Всем буду рассказывать, что меня муж на руках носит, – улыбнулась она.

– Рассказывай, пускай завидуют. Еще рассказывай, что тебя муж очень любит.

Тоня, наклонившаяся было за пакетом, подняла голову и посмотрела на него.

– Что ты смотришь? Да, любит! Иди сюда, я тебя поцелую… Тонька, какая ты хорошая, когда у тебя волосы не заплетены в косу!

– Да ты же их не видишь, они под платком.

– Все равно, я знаю, и мне вполне достаточно. Ну что, любимая супруга, прошу в дом.

Он подошел к двери, порылся в карманах, доставая ключ. Вставил в скважину, но дверь сама распахнулась, запуская внутрь морозный вечерний воздух.

– Ой, Вить! – встрепенулась Тоня. – Я же не смогла дверь закрыть и забыла тебе сказать. Понимаешь, опять ключ не поворачивался…

Она замолчала, потому что лицо мужа страшно изменилось.

– Чертова дура! – яростно прошипел Виктор. – Ты что, идиотка, совсем ни черта не соображаешь? Ты оставила входную дверь открытой?!

– Так ведь ключ…

– Да ты соображаешь, что ты наделала?! – Он огляделся, словно надеясь увидеть что-нибудь, глаза его забегали по крыльцу. – Ты понимаешь, что сейчас внутри может быть этот псих?!

Тоня стояла, оторопев от его ярости.

– Так, сделаем вот что… Иди за мной, и чтоб ни звука от тебя слышно не было, поняла? – шепотом скомандовал он.

Тоня не успела ничего ответить, как он достал из внутреннего кармана дубленки пистолет и взвел курок. Тихо прошел в распахнутую дверь, и Тоня, поколебавшись секунду, последовала за ним.

В коридоре было темно. Виктор стянул сапоги, жестами показав Тоне, чтобы она сделала то же самое. Идти в одних носках было неприятно, из щелей в полу дуло. Бесшумно подойдя к выключателю, Виктор нажал на клавишу, и в коридоре зажегся свет. Он быстро осмотрел все углы, поводя пистолетом. Никого.

На противоположном конце коридора угрожающе чернел вход в сарай – дверь была приоткрыта. Виктор вспомнил, что ходил туда, но не помнил, закрыл ли за собой дверь. Кажется, закрыл. Да ладно, скорее всего, убийца будет именно в доме…

– Оставайся здесь, – одними губами произнес он и приотворил внутреннюю дверь. Послышался тихий скрип, и Виктор беззвучно выругался.

Тоня, не колеблясь, шагнула вслед за ним, и половица под ее ногой тоже заскрипела. Виктор обернулся, подошел к ней и отчетливо сказал на ухо:

– Ты что, не поняла меня? Оставайся в коридоре! И приготовь свой «Удар»!

Жена стояла молча, отвернувшись в сторону, прислушиваясь к чему-то, и Виктора охватила злость на эту корову, которая мало того, что оставила открытый дом, так еще и не понимает, насколько это опасно. Наконец она повернула голову и прошептала:

– Вить, в доме никого нет.

– С чего ты взяла?

– Я чувствую. Дом говорит.

– Так, закрой рот, – прошептал он, – и проваливай в коридор.

– Я не пойду, там холодно.

– Твою мать, ты поняла, что я сказал?

– Витя, здесь нет никого…

– Заткнись! – оборвал он ее и, поняв, что Тоня никуда не уйдет, бесшумно направился к спальне.

Оттуда не доносилось ни звука. Виктор с силой толкнул дверь и застыл, вжавшись в стену. Осторожно заглянул внутрь, оглядел комнату и убедился, что она пуста. Следующим был зал. Быстро ступая, Виктор прошел несколько шагов, и его словно ударило. Дверь была открыта, а он помнил совершенно точно, что прикрывал ее, когда выходил. Держа пистолет перед собой, он медленно подкрался к проему и замер, не решаясь заглянуть внутрь.

Тоня стояла, прислонившись к стене, глядя на мужа с тревожным ожиданием. Она понимала, что дом пустой, об этом говорили все ее чувства, но ничего не могла поделать. Она представила, что Виктор вот так же будет обходить каждую комнату, и ей стало плохо.

– Вить! – тихо окликнула она, собираясь предложить ему позвать соседей. – Вить, послушай, тут никого нет, но, если хочешь…

Тоня не успела договорить – Виктор сделал один шаг и оказался в зале. Три последовавших один за другим выстрела словно разорвали воздух в доме и оглушили ее, оглушили так, что в ушах что-то треснуло и в голове установился низкий звон. Под этот звон, раздающийся внутри, она, ничего не соображая, тоже переступила порог.

Виктор стоял посередине комнаты и даже не оглянулся на нее. А на стуле у окна лицом к ним сидел старик Графка, и лицо его после смерти было гораздо более нормальным, чем при жизни. И почти довольным. Словно придя к ним домой и усевшись на стул в их зале, он сделал что-то значительное, что должен был сделать, и теперь сдержанно гордился этим.

Мысль о том, что Виктор застрелил убийцу, а вслед за ней и чувство облегчения только начали проникать в Тонино сознание, когда она заметила что-то странное. Что-то, чего не должно было быть у сумасшедшего старика, которого вот только сейчас убил ее муж. Какая-то лишняя деталь, на которую смотрел Виктор не сводя глаз с таким выражением лица, словно он только что выстрелил в себя, а не в убийцу двух человек.

Из груди Графки с левой стороны торчал длинный нож с черной рукоятью.